– Ефим Яковлевич, какие цели преследует современная школа? Дать знания или научить эти знания добывать самостоятельно?
– Можно дать человеку рыбу, и один день он будет сыт, а можно дать удочку и научить ловить рыбу. Тогда он будет сыт всегда. Знакомое выражение? Вот так же и школа. Она может формировать разное сознание – иждивенческое или деятельное. Школа в любой стране и во все времена является инструментом политики. Ее задача – научить новое поколение жить в той стране, которая будет через 10-15 лет, когда оно войдет во взрослую жизнь. Проблема как раз и состоит в том, как учить знаниям, если актуальность знаний пропадает быстрее, чем ученик покинет школу.
– Вы знаете ответ на этот вопрос?
– Конечным результатом обучения должны выступать не знания, а определенный набор освоенных деятельностей. Поэтому мир и страна перешли в другую парадигму обучения: от знаниевой к компетентностной. При этом знание никуда не делось, оно выступает как необходимый ресурс этой деятельности.
Кстати, 10 лет назад правительство Самарской области по представлению регионального минобра приняло, на мой взгляд, историческое постановление, первое в стране и, по-моему, единственное, о переходе системы образования к компетентностно-ориентированному образованию. Таким образом декларировалась необходимость подготовки школьников к деятельностям, перечень которых был задан.
– Что это за деятельности?
– Их три вида, и они универсальны - присутствуют в любой сфере деятельности. Это умение работать с информацией, умение коммуницировать в этом мире, т.е. формировать союзников для своего дела. И третье – умение управлять собой, т.е. принимать решения. Предполагается, что после школы эти компетенции развиваются и в профессиональном образовании.
– Сегодня школа помогает овладеть этими тремя компетенциями, о которых вы говорили?
– Действующий стандарт не декларирует напрямую эти результаты, но молчаливо их подразумевает. Развивать дальше эту идеологию мешает отсутствие конкретики в самом образовательном стандарте. Мы готовим сейчас предложения по изменению этой ситуации.
ЕГЭ на вас нет
– Как вы считаете, ЕГЭ в том виде и в той форме, в которой он существует сейчас, себя оправдывает?
– Я когда-то приложил огромные усилия для того, чтобы это в принципе было. И сейчас считаю, что другого пути просто нет. То, что люди разводятся, совсем не означает, что нужно ликвидировать институт брака. Я абсолютно не разделяю ту точку зрения, что нынешняя форма проведения ЕГЭ лишает какого-то творчества и т.д. На мой взгляд, это абсолютная чушь и демагогия. Другое дело, что тесты должны быть умными – это во-первых. А во-вторых, школа должна готовить не к ЕГЭ, а к другим задачам. А контроль решения этих задач – ЕГЭ. Независимая оценка результата обучения – это бесспорная, на мой взгляд, необходимость. Меня в данном случае волнует только одно – способствует ли это развитию детей и дает ли возможность понять уровень их подготовки. Оказывается, что дает. Вдруг оказалось, что языковая подготовка у нас очень низкая - благодаря ЕГЭ. По существу, именно результаты ЕГЭ становятся предметом для размышления и содержанием деятельности управленческих структур и образовательных организаций, т.е. источником развития.
– Как вы относитесь к тому, что ЕГЭ по иностранному языку собираются ввести в качестве обязательного?
– Я считаю, что это очень важно сделать. И то, что в свое время это отложили на какой-то неопределенный срок, – совершенно неправильно. Я не устаю повторять историю, которая приятно удивила меня в Финляндии. В их министерстве мне рассказывали о языковой структуре. Там изучают шведский, финский, и все 100% говорят по-английски. Я спросил, зачем они изучают английский, если и так все говорят на двух языках. Ответ был изумительный. «Вы понимаете, - сказали они, - инвестор, черт побери, говорит по-английски». Это свидетельствует о том, что система образования мобилизована напрямую решать задачу развития страны своими средствами. Это элемент инвестиционной привлекательности. С появлением обязательного ЕГЭ у нас будет построен другой уровень подготовки. Принцип же простой – делаем то, что контролируется. Хотя ЕГЭ по русскому есть, а языка, к сожалению, нет - я имею в виду уровень грамотности.
«Фантазии о платном образовании прекратить»
– Как вы оцениваете вероятность того, что среднее образование в России может стать платным?
– Все фантазии по поводу того, что образование может стать платным, нужно прекратить. Ни одна страна в мире не может себе эту роскошь позволить. Этого не будет никогда просто потому, что задача формирования поколения является основной для государства. Это федеральная задача, и она всегда будет выполняться за счет государственного бюджета. За исключением, может быть, каких-то особых вещей. Скажем, школы со специальными услугами. Массовая школа всегда будет инструментом государственной политики и государственной заботы.
– Как бы вы оценили нынешнего министра образования области Владимира Пылева?
– Это человек из моей команды. Он прошел весь путь - от школы до территориального управления, был замминистра и теперь стал министром. На мой взгляд, он видит проблемы и возможности их разрешения. Новые времена требуют новых качеств. Искренне желаю ему их вовремя заиметь и успешно реализовать.
– Насколько нынешнее профессиональное образование отвечает современным требованиям?
– Очень слабо отвечает. Проблема состоит в том, что рынок труда не говорит о том, что ему нужно, а если говорит, то его никто не слышит. Нет у него инструментов для трансляции своих вызовов. Они никогда не были нужны, их роль всегда выполняло государство. А когда государство ушло из этой сферы, «порвалась связь времен». Сейчас ситуация меняется на федеральном уровне. Президентом подписан указ о создании к концу 2015 года 800 образовательных стандартов (способов деятельности, соответствующих каждой профессии), которые формируют рынок труда. И это означает, что вузы должны будут пересмотреть все свои образовательные программы и скорректировать их. Т.е. учить тому, что требует данная профессия. Кроме того, на рынке труда будет создан еще один институт, который станет заниматься сертификацией квалификаций - давать независимую оценку подготовки специалиста. Через это будут проходить и выпускники профессиональных образовательных учреждений, и работники реальной экономики. Это способ, с одной стороны, дать работнику возможность иметь независимость от работодателя, а с другой – возможность работодателю понимать, за что он платит деньги работнику.
– Есть ли сейчас некий аналог этой структуры?
– В Самарской области есть. Она была организована примерно 15 лет назад и работает до сих пор. Через эту процедуру проходят выпускники учебных заведений среднего профессионального образования. Ее проводит Центр профессионального образования Самарской области. Сертификат, который они получают, подписывается в министерстве образования и Торгово-промышленной палате. Этот документ дает выпускникам некоторые преимущества при поступлении на работу, а учебному заведению – представление о том, какого уровня специалиста оно подготовило, поскольку оценку дает работодатель.
«Структура учебного заведения должна быть подвижна»
– Что нужно сделать, чтобы система образования умела реагировать на требования рынка?
– Прежде всего необходимо ввести те инструменты, о которых мы говорили ранее, и изменить устройство самих образовательных учреждений, которое было построено 70 лет назад совершенно в другой экономике из расчета на то, что стандарты образования не меняются лет 30, что технологии живут дольше, чем человек, который с ними работает. Для того чтобы система успевала быстро реагировать на изменения внешней конъюнктуры, она должна иметь такую структуру, которая эти изменения слышит и видит. Кроме того, она должна иметь такое внутреннее устройство, чтобы быстро адаптировать свою деятельность к новым изменениям. А у нас все устроено так, как если бы в этом мире вообще ничего не менялось.
– Значит ли это, что специалисты, которые готовятся в высшей школе сейчас, могут оказаться невостребованными на рынке труда?
– В Самарской области лет 15 уже каждые два года проводится анализ трудовых рынков. И заказ на новых специалистов строится на этом анализе и с учетом стратегии местного правительства. Поэтому анализ прошлых лет показывал, что с количественной точки зрения мы готовили специалистов достаточно прицельно. Другое дело, что, кроме количественного, необходимо еще и качественное соответствие. А вот это уже сложнее, поскольку эту категорию труднее измерить, понять и изменить. Кроме того, само учебное заведение должно иметь устройство, позволяющее немедленно реагировать на изменения запросов рынка, менять программу подготовки специалистов и переобучать своих преподавателей.
– Профессиональное образование в Самарской области сейчас ориентировано на рынок труда и развитие экономики региона?
– Оно должно быть ориентировано на действующую экономику или на ее какие-то тренды. Для этого, прежде всего, эти тренды должны быть. Я их не знаю, я бы так сказал. И это по большому счету проблема не только нашего региона, а страны в целом, когда экономическая перспектива не очень ясна. Система должна быть прогнозируема. А если этого прогноза нет (экономического, технологического, отраслевого), систему образования организовать очень трудно.
– Как вы думаете, появится ли в Самарской области федеральный институт, о котором говорил губернатор, и нужен ли он?
– Федеральный институт – это же не цель, а средство решения какой-то задачи. Без знания этой задачи невозможно ответить на ваш вопрос. Вначале цель, потом средства. Есть же у нас уже один исследовательский университет (СГАУ – «МК»).
