Строительство "Домика"
- Расскажите подробнее о «Домике детства». Как появилась эта организация? Чем она занимается?
- На разных волонтерских проектах встречались люди, работающие с детьми, помогающие сиротам. Со временем к ним пришло понимание того, что нужно создать что-то свое. Был некий костяк, который собрался и решил: «Давайте сделаем свой проект». Так появился проект под названием «Домик детства», который сначала существовал без какой-либо юридической регистрации. Потом мы поняли, что развиваться так не получится, потому что нужен расчетный счет для получения благотворительных пожертвований, печать для заключения договоров с госучреждениями, с которыми мы работаем. Ну, и просто так у нас в обществе принято, что если есть бумажка, к тебе относятся уважительно. Поэтому в 2011 году мы зарегистрировались как общественная организация.
Основное направление работы – непосредственная работа с детьми – сиротами, инвалидами, детьми, оказавшимися в трудной жизненной ситуации, в основном, на базе государственных учреждений: школы-интернаты, детские дома, пансионаты, социальные приюты, санатории. Главный принцип – не материальная помощь, а непосредственное развитие и реабилитация.
- Насколько остро сейчас в регионе стоит проблема детей-сирот, детей из неблагополучных семей, выпускников детдомов? Изменилась ли как-то ситуация за четыре года жизни вашей организации?
- Само по себе наличие у нас детей сирот – и есть острая проблема. И то, что их гигантское количество, 100 тысяч по всей России, – это, конечно, в уме не укладывается и никак не сопоставляется с нынешним материальным положением тех же госучреждений. Если мы начинали свою работу с того, что собирали для детей одежду, продукты питания, остро стоял вопрос обеспечения их средствами гигиены, подгузниками, то сейчас эта проблема практически отсутствует. На самом деле проблемы начинаются, когда дети завалены подарками, у них шестиразовое питание, куча спонсоров и по два праздника в день. Когда они ходят с ай-подами и думают, что так и должно быть, им это положено, и нужно дать еще два. И тут начинаются проблемы – криминал, наркотики, у девочек – проституция, деградация очень быстрая. Вот, к сожалению, с этим никто не работает. Так у нас появился еще один проект под названием «Центр постинтернатного сопровождения». Постинтернатное сопровождение должно начинаться всегда в детском доме – кулинарные мастер-классы, профориентация, развивающие мероприятия. Когда мы учим детей в детском доме готовить себе еду. Мы осваиваем этот процесс с выделения суммы на еду. Виртуально, конечно: мы не даем детям деньги. Когда мы идем в магазин, мы вынуждены спорить, советоваться, даже иногда ругаться и говорить, что лучше купить. Это все направлено на попытку сформировать представление о реальных отношениях в семье, где тоже бывают ссоры, споры о том, на что лучше потратить деньги сегодня и на что лучше отложить завтра. Но, к сожалению, это опять же не является нормой и постоянной системой в наших учреждениях. Хотя я уверен, что государство бы очень сильно сэкономило, в том числе, на содержании потом ребят в тюрьмах, если бы вкладывалось в это.
Свобода как лекарство
- Развит ли в России институт уполномоченных по правам ребенка? Как вы оцениваете его работу?
- В России, конечно, у всех на виду уполномоченный по правам ребенка Павел Астахов. Я считаю, что его деятельность дискредитировала этот институт как таковой полностью. Да, я знаю, что в некоторых регионах есть толковые уполномоченные, которые выполняли или выполняют ту функцию, которая вкладывалась в этот институт изначально. Но сегодня, мне кажется, этот институт не работает абсолютно. Мы пересекались с уполномоченным по правам ребенка в Самарской области на мероприятиях, общались по каким-то вопросам, но никаких реальных последствий это не имело.
- Как обстоят дела с системой усыновления? Много ли людей выражают желание усыновить ребенка? Как вы определяете, подходят ли ребенку родители и что они уживутся с ним?
- Знаете, у нас систему усыновления «колбасит» последние годы очень сильно. Причем амплитуда колебаний высокая, и стабильности нет. То мы готовы всех детей раздать и заплатить каждому родителю большие деньги, лишь бы взяли, то вводим резкие жесткие ограничения по всем возможным параметрам, чтобы не дай бог ребенок не попал к кому ни попадя. Был период, когда обсуждалась стотысячная премия каждому, кто усыновит ребенка-инвалида. Посыпался шквал звонков с вопросом «Где нам получить деньги?», но никто не спрашивал «Где нам забрать ребенка?». Ни в одной другой стране мира, как в России, нет такой статистики по возвратам усыновленных детей. Это вообще дикость. У нас есть дети, которые пять – семь раз возвращались из разных приемных семей.
- Почему?
- По разным причинам: бывает, убегают оттуда, потому что, например, сталкиваются с насилием или тем, что, как часто бывает в сельских районах, детей берут для использования в качестве бесплатной рабочей силы, чтобы ухаживать за скотом, вести хозяйство. Берут, например, мальчиков 12 – 14 лет, чтобы они просто работали там, а им это не очень нравится, они оттуда бегут. Расторгаются договора опеки с приемной семьей. Детям находятся новые родители. Чем больше стаж, тем, конечно, сложнее ужиться ребенку в новой семье, потому что, пройдя через двух-пять мам-пап, его психика сильно ломается.
К сожалению, есть и другая, оборотная сторона этой системы. Мне, например, пришлось пройти через дикую процедуру оформления документов на «гостевой режим» – возможность брать ребенка из приюта на выходные. Самое сложное было, конечно, собрать все справки, акты осмотра жилищных условий и прочее-прочее. На все про все у меня ушло больше полугода. В итоге у меня есть разрешение, которое действует год, и в июле его срок истекает. Мне уже сейчас нужно срочно продлевать его и опять проходить через то же самое… К сожалению, есть много таких нюансов, которые взрослых отпугивают. Конечно, отбор будущих приемных родителей должен проводиться, но все должно быть сделано с умом …
- Напоследок расскажите о грядущих проектах «Домика детства».
- Недавно в выходные на меня произвел сильное впечатление наш первый опыт вылазки за Волгу. Мы забрали старших детей из одного самарского приюта. Дети были сложные. Меня сначала ознакомили с их характеристикой, а потом уже – с ними. По характеристике это были отъявленные негодяи, которых нужно было сразу сажать за решетку и не выпускать в мир. У них и грабежи, и побеги из исправительных учреждений, и опыт спецшкол тюремного типа, наркотики – все есть. Мы вывезли их в Рождествено, там взяли велосипеды на прокат, оттуда с ними отпахали 50 км. С 11-ти утра до шести вечера мы катались на велосипедах, смотрели на Жигулевские горы, а дети признавались, что и не знали о горах. Я увидел совершенно других детей, не похожих на то, что прочитал о них в характеристике.
Они за все это время не захотели курить, даже не подумали о том, что они на свободе и можно куда-нибудь убежать. Тут я почему-то вспомнил слова нашего бывшего президента Дмитрия Анатольевича (Медведева - МК) о том, что свобода лучше, чем несвобода. Я-то давно убежден, что чем больше мы их закрываем, тем сильнее их желание убежать….
Теперь катание на велосипедах я хочу сделать постоянным проектом. Мы его так и назовем «Свобода – лучше, чем несвобода». Мы будем брать по несколько человек из разных учреждений и в выходные кататься с ними по разным интересным маршрутам, чтобы они увидели, что никто их не пытается закрыть, что вот оно – раздолье.
